Тони Парсонс о том, как перезапустить карьеру с нуля, если это потребуется. А скорее всего, потребуется, ведь профессиональный крах, словно вор с ножичком, стережет вас за каждым углом. 

Пора распрощаться с фантазией о том, что ваша карьера будет и дальше нестись вперед по нарастающей, навстречу безбедной старости в тропическом раю. Так не бывает. Нет такой карьеры, движение которой остается поступательным на протяжении всего маршрута. Нас всех ждут обломы и подставы, о коих мы не догадываемся, пока не рухнем мордой наземь. К примеру, вас могут уволить. Или уволят вашего офисного покровителя (а может, он уйдет на заслуженную пенсию, переметнется к конкуренту или отправится на тот свет). Продажи начнут падать, прибыль — уменьшаться. Ваша квалификация прогнется под натиском инноваций и прогресса. Все это происходит сплошь и рядом и в один прекрасный день случится с вами. Так всегда и бывает. Миллионная армия кузнецов пребывала в полной уверенности, что они обеспечены работой до гробовой доски, — ведь каждой лошади нужна подкова. Шахтеры до конца верили, что шахты не закроют. Но все шахты когда-нибудь закроют. Тревел-агенты, сотрудники печатных изданий, владельцы магазинчиков уже пали жертвой цифровой революции. Есть серьезный шанс, что и вам когда-нибудь придется вернуться на старт и начать все заново.

Нет такой карьеры, движение которой
остается поступательным на протяжении
всего маршрута. Нас всех ждут обломы и подставы,
о коих мы не догадываемся,
пока не рухнем мордой наземь.

По меньшей мере глупо предполагать, что ваша карьера будет прыгать с одной вершины на другую. Взлеты и падения следуют друг за другом. Взлеты бывают такие, что вот-вот проломишь башкой небо и оседлаешь облако. Падения заставляют скрести крохи по сусекам, искренне верить в то, что все хорошее давно позади и что просто перетерпеть, сжав зубы, уже не получится. Именно в такие моменты есть смысл устроить перезапуск.

Стиф Джобс основал Apple   в роди­тельском гараже, когда ему было двадцать. В тридцать лет он сражался с советом директоров, которые в итоге вытеснили его из собственной компании. Он был раздавлен. «Все, чему я посвятил взрослую жизнь, пропало, — говорил Джобс. — Удар ниже пояса».

В начале 1950-х в жизни Синатры все шло наперекосяк. Связки кровоточили от перенапряжения. Обожавшая его аудитория — преимущественно девочки-подростки — подросла и отвернулась от былого кумира. В 1952‑м Фрэнк Синатра лишился телешоу и контракта со студией звукозаписи. Только вдумайтесь: никто не хотел выпускать пластинки Синатры!

Или вот Мохаммед Али. С марта 1967-го по октябрь 1970-го величайший боксер в истории не провел ни одного боя. Свои золотые годы Али провел во внутренней эмиграции: отказавшись служить во Вьетнаме, он лишился боксерской лицензии.

Итак: Джобс, изгнанный из Apple; стареющий, вышедший из моды, полузабытый Синатра; отлученный от ринга диссидент Али, рискнувший профукать лучшие годы, лишь бы не поступиться убеждениями. Всем им пришлось пройти сквозь ад. Как они спасли карьеру?

Джобс, изгнанный из Apple; вышедший из моды
Синатра; отлученный от ринга диссидент Али.
Как они спасли карьеру?

Джобс ушел из Apple и основал NeXT — компьютерную компанию, которая десять лет спустя создаст фундамент для Mac OS X, — а также вложил пятьдесят миллионов личных долларов в Pixar. Джобс не ушел из компьютерного бизнеса, продолжал работать и рисковать. И перезапустился: через двенадцать лет триумфально вернулся в Apple, чтобы увлечь за собой компанию на самый верх.

В свою очередь Синатра переформатировал стухшую карьеру, приняв предложение сняться в роли рядового Маджио в фильме «Отныне и во веки веков» (1953), за которую получил «Оскара». Один-единственный фильм превратил увядшего эстрадного идола в оскароносную голливудскую звезду! В том же 1953 году Фрэнки заключил контракт с гигантом звукозаписи Capitol Records; его карьера, не успев толком закончиться, началась заново.

Когда пришло время вернуться на ринг, Али уже не порхал как бабочка, но по-прежнему жалил как пчела: быстрота ударов, феерическая работа ног и прочие скоростные атрибуты юности уступили место опыту, хитрости и монументальному бесстрашию. Придумав себя заново, Али одолел Джорджа Формана в 1974‑м (многие эксперты утверждали, что Форман мог убить Али на ринге) и своего г­лавного визави —Джо Фрейзера  — годом позже.

Когда мы думаем об этих людях, мы представляем себе их перезапущенные версии. Джобса, вернувшегося в Apple, — главного визионера цифровой революции, лысеющего очкарика в джинсах и кроссовках, вручающего землянам iMac, iPod, iPad, iPhone и iTunes. Синатру — гроссмейстера американской песни, записавшего Songs for Swingin’ Lovers (1956), Come Fly With Me (1958) и другие легендарные альбомы с аранжировщиком Нелсоном Риддлом. Али — не вертлявого Кассиуса Клея, побившего Сонни Листона, но вернувшегося после спячки гиганта, перетанцевавшего Формана в джунглях Заира и Фрейзера в Маниле. Настоящее величие, о котором будут слагать песни через сто лет после вашей смерти, достижимо только в результате перезапуска. Когда, взобравшись на вершину дерева, ты рухнул вниз, переломав все кости, а потом поднялся, сложил кости обратно и залез на гору. Перезапуск требует смелости, но почти всегда навязывается извне — в то смутное время, когда будущее туманно, а настоящее тревожно.

Чтобы попробовать что-то новое, нужно быть гибким прагматиком — подобно Джобсу, увидевшему в отделе компьютерной графики «Лукасфильма» будущее анимации (так возник Pixar), Синатре, поверившему в свой актерский талант, Али, который научил себя побеждать, не включая предельную скорость. Всякая карьера требует пахоты. Забраться на самый верх тяжело, остаться там — еще тяжелее, но тяжелее всего — начать заново.

Забраться на самый верх тяжело,
остаться там — еще тяжелее,
но тяжелее всего — начать заново.

Есть старая дзен-притча. Если сперва поменять мечу лезвие, а потом — рукоять, останется ли меч прежним? Карьера и бизнес сродни такому мечу. Мир меняется незаметно, и вскоре вы перестаете его узнавать. Существует миллион вещей, из-за которых карьера может вылететь в тартарары.

Мои дядья работали в печатной индустрии — заправляли металлическим прессом на старой Флит-стрит. Потом, в 1980-е, случился технологический скачок, газеты переехали в Уоппинг, и дядьки лишились профессии. Грубо, жестко и без затей. А теперь моя собственная профессия балансирует на грани исчезновения, измордованная цифровой революцией, падением цен на рекламу, нынешней верой в то, что все можно скачать бесплатно, и происками политиков, которые не любят, когда их фотографируют со спущенными штанами или в момент получения взятки. Все без исключения коллеги, уволенные из крупных газет за последние три года, вынуждены были начать добывать хлеб вне журналистской сферы. Профессиональный мир меняется, хотим мы этого или нет. В один прекрасный день кузнец проснется и узнает, что подковы теперь куют роботы. В перезапуске нет ничего стыдного; рано или поздно нам всем придется это сделать. Но сперва вы познаете глубину собственной ненужности и ощущение бессмысленности существования. Знаю на собственном опыте.

В перезапуске нет ничего стыдного;
рано или поздно нам всем придется это сделать.

В течение десяти лет мои книги становились бестселлерами. Пик пришелся на 2001 год, когда «Мужчина и мальчик» возглавляла список бестселлеров в мягкой обложке, а «За мою любимую» — список бестселлеров в твердой. Это была высшая точка моей писательской карьеры, но и все последующие книги неизменно становились бестселлерами, пока самая последняя из них — «В погоне за солнцем» — не растворилась в равнодушной пустоте. Проблема в том, что начинающим писателям издательства платят гроши, зато потом отвешивают огромные авансы. Поэтому, когда популярность проходит, вы превращаетесь в дорогостоящую обузу. Всему есть причины. «В погоне за солнцем» вышла тем же летом, что и «Пятьдесят оттенков серого», — тем самым летом, когда другие книги оставались лежать на полках, а изрядному количеству писательских, редакторских, издательских и агентских карьер пришел бесславный конец. Моя карьера романиста внезапно превратилась в просроченный товар, как когда-то – моя карьера журналиста, прозябавшая в убожестве до тех пор, пока редактор The Daily Mirror Пирс Морган не сделал из меня национального колумниста. Благодаря Пирсу я перезапустил свою журналистскую карьеру. Когда моя последняя книга провалилась, мне нужно было сделать то же самое со своей карьерой романиста.

Киплинг писал: «И если ты… / <…> И, потерпев крушенье, можешь снова — / Без прежних сил — возобновить свой труд… / <…> Земля — твое, мой мальчик, достоянье. / И более того, ты — человек!» Киплинг знал, о чем пишет. Что до меня, то я сходил за пенсией и засел за свой первый криминальный роман «Сумка с убийством». Два года калечащей неопределенности, сомнений и тревоги. Последний бросок игральной кости. Я принес рукопись агенту летним утром в понедельник. Во вторник он отослал ее в издательство. В среду я заключил договор на три книги с шестизначным гонораром. Книга выйдет в Random House в мае этого года, и теперь моя жизнь наполнена ежедневной радостью. И прежде всего чувством невероятного облегчения. Я перезапустил себя не потому, что искал успеха, а потому, что требовалось выжить.